Меню
Параджанов: Вселенная из осколков "Газета..." первой увидела выставку работ мастера "коллажа из ничего", которая завтра откроется в Национальном художественном музее
55 привезенных в Киев работ – рисунки, коллажи, куклы – это меньше десятой части экспозиции ереванского музея Параджанова. Увы, мы не видим интерьера, в котором они "играют": многое привезено в Ереван из тифлисского дома Саркиса Параджаняна (так звучит имя Параджанова по-армянски). Но избранные работы – это "лучшее и связанное с Киевом", как говорит директор ереванского музея Завен Саркисян. Их вполне достаточно для того, чтобы получить представление о Параджанове – не режиссере, а "гении вообще". Особенно – о мастере "коллажа из ничего": осколков бутылок, обрывок лент, обломков расчесок, очков и бытовых предметов, для искусства, казалось бы, противопоказанных...
"Сегодня я был в Музее Параджанова и почти плакал, в том числе и от того, что не могу там и остаться, потому что это абсолютное чудо, совершенно легко сопоставимое с сокровищницами мировой культуры, вплоть до Прадо или Эрмитажа. Это необыкновенно", – говорит о ереванском музее Вениамин Смехов. Трудно не согласиться: побыв час в окружении коллажей и кукол-автопортретов Параджанова, выходишь из музея потрясенным и слегка сумасшедшим (проверено на себе). Так что, привезя не всю экспозицию, а лишь избранное, организаторы в какой-то степени просто пожалели киевлян – а то мало ли что и с кем может случиться от избытка эмоций...
Отбирал работы и руководил их размещением директор ереванского музея Завен Саркисян. Правда, провести блиц-экскурсию он согласился только после того, как со "скатерти-самобранки", разостланной прямо на деревянной скамье музея, исчезли последние крохи настоящего армянского лаваша и коровьего сыра (прям верны негласным заветам Параджанова, чьи гости могли приходить к нему домой в любое время, даже в отсутствие хозяина, есть и пить вволю):
– Здесь 55 работ плюс 5 или 6 репродукций больших работ, которым транспортировка может повредить. В частности – коллажей, собранных на стекле. Выставку сделали хорошую: здесь всего понемножку – и работы, которые он делал на "зоне", и легендарные шляпы, и фантастические куклы. Выбирали работы важные, связанные с Киевом или сделанные здесь, посвященные его семье (Параджанов был женат на киевлянке Светлане Щербатюк и жил в двухкомнатной хрущевке на проспекте Победы. – Авт.). Большую часть мы сняли прямо со стен нашего музея в Ереване. А вот "Мексиканскую мадонну" нам на время дала Света Щербатюк, с которой мы поддерживаем отношения.
В первом зале – портрет Параджанова, репродукции коллажей, фотографии Армении и листы со "справочной информацией": родился-учился-снимал.., "интересное о Маэстро", "феномен Параджанова", "языком Параджанова". И, конечно, письма из заключения. Одно написано на "Направлении на заключенного Параджанова С. И.": в графе "осужден по статье" – пусто, в графе "срок" – вечность, "подлежит условно-досрочному освобождению" – нет.
Два других зала – собственно работы Параджанова. Тюремные – из серии "Притча о жизни": маленькие картинки, нарисованные ручкой на газетных полях или спичечных этикетках, плюс проволока и высушенные цветы: портреты Фрунзика Мкртчяна, Амосова, Шукшина... Коллаж "Порги и Бесс. Студенты во Львове протестуют против моего ареста". Кукла "Лиля Брик", сделанная в Винницком лагере. Кукла-автопортрет. Неканоничная "Голгофа" с крестами из обломков лития. Композиция "Локон сына". Коллаж "Император Юра Ильенко". Эскизы и кадры из фильмов. Коллаж на письме Феллини. Работы из серии "Несколько эпизодов из жизни Джоконды". Легендарный "Портрет отца, порванный в ревности"...
Да что тут говорить – надо идти и смотреть. Потому что Параджанов – это тот случай, когда лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать. А в Киеве, где на студии им. Довженко он создавал свои "Тени забытых предков", нет даже квартиры-музея. "Жилплощадь", где бывали Джон Апдайк, Владимир Высоцкий, Андрей Тарковский, у Маэстро, приговоренного к пяти годам лишения свободы, в свое время отобрали...
"Параджанов умел рисовать словами"
Мария Миколайчук:
– Тяга к рисованию, талант художника у Параджанова по-настоящему проявились на "зоне". Даже если он и рисовал раньше, то – не так, не с такой силой. Наверное, так произошло потому, что именно это занятие очень сильно поддерживало его морально: когда он рисовал, он был свободным. Уже потом, на воле, Параджанов долгое время сидел без работы, и тоже довольно много времени уделял картинам. Но что именно побуждало его к рисованию, сказать трудно – видимо, в то время он был внутренне наполнен такими идеями. И рано или поздно они бы вырвались наружу – все равно что нарыв. Как именно он рисовал и создавал свои коллажи, я не видела – он никогда не делал этого на людях. Хотя Параджанов по натуре был очень импульсивным человеком, всегда замечал окружающую красоту и хотел ею поделиться. Частенько мог, к примеру, остановиться, замереть, указать на что-то, казалось бы, совсем привычное – цветок, дерево, тень – да что угодно, и сказать: "Смотри, смотри, как здорово!". Он всегда творил на ходу, превращая в объект искусства все, что ни увидит, – тут же что-то добавляет, "обрисовывает", и на глазах у всех скромный бутон превращается в прекрасный распустившийся цветок. Хотя рисовать – не рисовал: все это происходило больше на словах.
"В коллажах он раскрывался сильнее, чем в кино"
Роман Балаян:
– Я всегда считал, что в коллажах Параджанов мог высказаться и раскрыться намного полнее, нежели в кино. Хотя и как режиссер, и как художник этот человек был уникальным: повторить его невозможно, подражать – тоже. Он действительно превращал жизнь в праздник, причем делал это с утра до вечера.
